Подлинная история авиаполка «Нормандия – Неман» - Страница 44

Генерал Буска разрешил французской военной миссии не отправлять деньги в Лондон, а выдавать их пилотам.

Любопытно, что в то же самое время пилоты, узнав, что их советские механики отказались получать премиальные за сбитые самолеты и перечислили их в Фонд обороны, совершили аналогичный жест: «Мы наемники, а добровольцы. Мы приехали сражаться за Родину, а не зарабатывать деньги». Французские пилоты передали в Фонд обороны 82 тысячи рублей. Пилоты последующего пополнения уже не отличались подобными действиями.

Со стороны де Голля и советского командования вопрос о дальнейшем использовании полка в СССР был решен положительно, хотя Пьер Пуяд был вынужден лично вместе с полковником Мармье отправиться в Алжир для решения вопросов существования части и вопросов пополнения личным составом, которые саботировались. Он встречался с генералом Буска, с которым был близко знаком по службе и у которого он даже жил во время этой поездки, и с генералом Жиро. В результате блестящего доклада о состоянии дел в «Нормандии», о ее подвигах генерал Жиро своим приказом наградил майора Пуяда Военным крестом с пальмовой ветвью и привел его в пример всей французской авиации. Следующим приказом авиаполк «Нормандия» за боевые успехи был награжден фуражером цвета ленты ордена Военного креста — из желтой и зеленой нитей.

Саботаж с пополнением

Вот что рассказывает про этот период один из «русских» пилотов «Нормандии» Константин Фельдзер, который провел в тюрьме в Тунисе около двух лет за неудачную попытку бежать к де Голлю. После высадки американцев в Северной Африке и перехода ее на сторону союзников он участвовал в боях в Тунисе и над Сицилией, где сбил один «Мессершмитт». После окончания боев, с июня 1943 г., он пытался попасть в СССР в полк «Нормандия». На первый рапорт о переводе командованием части ему было сообщено об отказе со стороны СССР принять его, как сына белоэмигранта. После чего он был переведен инструктором летной школы в Марокко.

Приехав за назначением в Алжир, он узнал, что практически все пилоты, с которыми он был знаком и которые подавали рапорты о переводе в «Нормандию» получили отказы: «…Двум братьям Амарже сообщили, что СССР не принимает близнецов… Розанову, Носовичу и де Бертрену сообщили, что СССР не принимает детей белоэмигрантов… Роже Соважу сообщили, что русские не принимают темнокожих… Бертран, Карбон, Дешане, Сан-Марсо и дe Сейн получили отказы без объяснения причин… Всем говорили только „русские то, русские се“, все должны были знать, что это русские ответственны за ситуацию…».

Константину Фельдзеру это показалось странным. Затем ему стало известно, что в Алжир прибыл советский представитель и тут же находится первый заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский, прибывший на конференцию министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Знакомые арабские жулики, с которыми он вместе сидел в тюрьме, узнали и сообщили ему, в каком отеле поселились советские дипломаты. Терять было нечего, и он решил с ними встретиться.

Сначала не выдавая своего киевского происхождения, он говорил через переводчика, которым выступил Виктор Авилов, советник Богомолова:

«— Каковы условия для вступления в полк Нормандия?

Консул был удивлен таким вопросом и стал говорить более сухо:

— Мы набираем пилотов, которые хотят воевать против фашистских завоевателей. За свободу вашей и нашей страны. Я не понимаю ваш вопрос.

— Я задал этот вопрос, потому что на сегодняшний день множество просьб о переводе в „Нормандию“ были отклонены.

— Просьбы? Какие просьбы? Я еще не видел никаких просьб, кроме обещаний французских властей. Среди вопросов, порученных нашей миссии, вопрос о наборе летчиков в „Нормандию“ стоит среди приоритетов первой значимости. В Северной Африке имеется множество опытных французских летчиков, которые не задействованы в армии. Ни одна просьба о визе в СССР на сегодня не была отклонена, потому что не было никаких просьб».

Так, к своему удивлению, Константин Фельдзер открыл, что набор летчиков в Нормандию саботировался французскими властями в Алжире. Он взялся сформировать группу для «Нормандии».

Этот период времени омрачился другим событием: два французских пилота из французской эскадрильи «Лафайетт», которой командовал Константин Розанов, перелетели к немцам. Было объявлено, что пилоты настолько истосковались по своим семьям во Франции, что не выдержали. Однако на самом деле считалось, что это акция немецкой разведки с целью деморализации французов, оказавшихся «освобожденными» англо-американскими войсками, среди которых был большой процент англофобов. Это стоило Розанову того, что в «Нормандию» он не попал.

А жаль! Подполковник Константин Розанов, впоследствии первый французский пилот, преодолевший звуковой барьер, имел шанс стать командиром либо самой «Нормандии», либо авиадивизии «Франция». А в этом случае резонанс даже трудно представить: сын белоэмигрантов, бывший юнкер, командир французской части в СССР.

Константин Фельдзер очень боялся, что в сформированной им группе окажутся агенты вишистов или абвера, потому что в аналогичном случае в СССР это будет не конец «Нормандии» — это будет конец франко-советским отношениям и серьезный удар по де Голлю. Его деятельность даже смутила Богомолова, который уже знал, что Константин Фельдзер — уроженец Киева и прекрасно владеет русским языком:

«— Нас нисколько не интересуют политические взгляды французских пилотов, сражающихся рядом с нами. Это их дело, они могут быть республиканцы, роялисты, коммунисты или убежденные бонапартисты. Мы от них просим одного — сражаться с гитлеровской Германией, и сражаться честно. С другой стороны, если вдруг французские пилоты, сражающиеся на нашей стороне, станут радоваться нашим неудачам и, наоборот, восторгаться успехами противника, это могут плохо принять их собственные товарищи…